В течение следующей недели следователь отдела СК по Советскому району Нижнего Новгорода возбудил уголовное дело в отношении Берсенева по пункту «а» части 3 статьи 286 УК (превышение должностных полномочий с применением насилия), а руководство уволило полицейского, написав в характеристике, что тот «зарекомендовал себя в основном с отрицательной стороны», «приказы и указания руководства исполнял не в полном объеме», «не знал нормативных приказов и инструкций», общую подготовку и образовательный уровень имел не на должном уровне и не мог правильно организовать свою работу.
Скриншот видеозаписи камеры наблюдения отдела полиции № 7, момент удара по лицу рукой
Полицейский Берсенев на допросе рассказывал, что в тот день он исполнял в отделе обязанности «дежурного по разбору», а сотрудники Нацгвардии привезли в отделение Петрову, передав ему рапорта о применении спецсредств и заявление от другой посетительницы «Сытого волка». Поскольку работы было много, он попросил дежурного оперуполномоченного Ганнюшкину помочь и взять с задержанной объяснение. Со слов Берсенева, бойцы Нацгвардии, «то снимали с нее наручники, то потом вновь их одевали, так как та вела себя агрессивно и толкала их». При этом видимых телесных повреждений на задержанной не было.
Поскольку в тот день была суббота, вспоминал Берсенев, он объяснил Петровой, что если разбирательство затянется и он станет составлять на нее протокол, она останется в отделе до понедельника — пока не откроются суды. «После этого та сказала, что согласна со всем, попросила прощения. Вела себя она неадекватно — настроение у нее менялось через каждые пять минут, то была нормальной, то толкала его. Отпечатки пальцев удалось получить с трудом. Потом она отказалась подписывать объяснение, говорила, что если ее оставят, то она что-нибудь с собой сделает, и он будет отвечать. Когда он предлагал подписать объяснение, в правой руке у него была шариковая ручка. Петрова резко начала бить его руками, несколько раз, как пулемет, он стал защищаться, от ее действий шариковая ручка воткнулась в его правую руку, в ладонь кисти, сразу пошла кровь», — пересказывал следователь показания полицейского.
По словам Берсенева, после этого он попытался взять Петрову за плечо, чтобы «остановить ее действия», однако та, испугавшись, «дернулась». «Усилия [у этого движения] никакого не было, возможно, он коснулся не только ее плеча, но и щеки. Но это был не удар, а именно нечаянное легкое касание, без усилия. [Затем] он взял ее за плечо и вывел в соседнее помещение, где еще раз объяснил, что та может быть оформлена за административное правонарушение. <…> Через некоторое время та стала другим человеком, вела себя спокойно, согласилась все подписать», — говорится в протоколе допроса Берсенева.
Рапорт о применении силы к задержанной он составлять не стал. В дальнейшем на ладони полицейского действительно была обнаружена «рана поверхности правой кисти, зажившая путем эпителизации, которая могла возникнуть в ночь на 2 апреля». Однако обратился за медицинской помощью Берсенев сильно позже, когда рана уже почти зажила и сделать достоверный вывод о механизме ее получения было невозможно.
Сам момент спора между задержанной и полицейским никто не видел — коллеги Берсенева лишь отмечали, что Петрова была пьяна и вела себя неадекватно, а разговор между ними проходил на повышенных тонах. Однако сам инцидент попал на видеокамеру. На записи видно, как Петрова хватает Берсенева за руку, после чего тот на долю секунды задерживает взгляд на своей ладони — при этом ручки в кадре не видно — а затем наносит той удар по лицу, хватает за плечо и уводит в другую комнату. Даже при ближайшем рассмотрении назвать это движение рукой иначе, как ударом, нельзя. Чтобы доказать это, следователь провел осмотр видеозаписи с составлением фототаблицы, на которой покадрово видно момент несения удара.
Слежка неизвестной спецслужбы
Уголовное дело в отношении Берсенева было передано в Советский районный суд Нижнего Новгорода в июне 2017 года. За это время, оставшись без средств к существованию, бывший полицейский устроился на работу кузнецом на завод «ГАЗ», где, согласно характеристике, показывал высочайшую работоспособность, выполнял все порученные задание в установленные сроки, был трудолюбив и постоянно занимался самосовершенствованием.
«Полтора месяца я был без работы и без средств, в семью не мог приносить. У меня дочка, было очень стыдно, до 30 мая ходила в зимних ботинках в детский сад. Мне собрали по 300 рублей, я знаю, собрали 11 тысяч, которые я отдал адвокату и купил обувь ребенку. Я вдовец, у меня две дочки, я ипотеку плачу. В связи с этим делом вынужден был еще два кредита брать, сейчас в кредиты залез», — рассказывал он нижегородскому телеканалу.
На допросе в суде Берсенев дал показания, удивившие как представителей потерпевшей, так и собственного защитника. По словам полицейского, еще в 2016 году у него «возникли трения» с начальником дежурной части Грачевым, который предложил ему искать новое место работы, а затем задним число сделал ему два выговора. Именно тогда, уверял полицейский, за ним началось скрытое наблюдение «неизвестной спецслужбы».
«Мне сказали, что если я не уйду, [меня] подставят. Мне подсаживали мальчонку лет около 20. [Один из сотрудников спецслужбы] был доставлен вместе с Петровой. [Этот человек] изменил свой облик, бродя под отделом. <…> Он бродил, и я заметил, что он ведет видеосъемку, у него был телефон скрыт в ладони под цвет штанов. Он снимал меня на фонарик. Вместо фонарика у него находилась видеокамера», — рассказывал он. По словам Берсенева, слежка велась изощренным способом — металлический шкаф, стоящий в комнате для совещаний, менялся на «толстостенный сейф», внутри которого стояла «на магните видеокамера», которая «то пропадала, то появлялась по несколько дней над сейфом». Источником питания ей служил «сварочный аппарат-трансформатор».
Полицейский вспоминал, как однажды, вернувшись на работу после больничного, он увидел, что одна створка сейфа «приварена прихваткой сварочного аппарата», а «внизу валяется два электрода». «[У] меня есть фотографии — я все фотографировал, включая прослушивающее устройство, которое стояло на середине пластикового окна. Видимо, [стояло оно] на тонкой-тонкой проволочке, в половину спичечного коробка. Все было понятно: что работают сотрудники, которые смогли уйти через второй этаж. Они только в первую ночь прошли через меня с интервалом пол часа. Одеты были с капюшонами», — объяснял он.
Поделился Берсенев с судом и соображениями об уголовном деле, рассказав о существовании «не менее трех оригиналов» видеозаписей из отдела полиции, снятых в день инцидента. Один из них был найден на белом флеш-накопителе, который подсудимый, по его словам, обнаружил в собственной куртке вместе с запиской «Пашка, тебе это поможет». Найдя флешку, Берсенев отдал ее своему адвокату, однако тот по по неизвестной полицейскому причине ее уничтожил. «[Там свидетель Барыкин] прикрывает дверь, поворачивается, видит, как я вытаскиваю ручку из [руки] и уходит в другое помещение. <…> Говорится, что суд разберется. Но нам бы лучше, чтобы я сходил повинился, все как бы меня уговаривали», — пересказывал он ее содержание.
Другой вариант видео, следовало из выступления Берсенева в суде, был удален, поскольку на нем оказались запечатлены устройства неизвестной спецслужбы, отличались сейф и обувь задержанной, а «эпизоды были местами поменяны»: «Очень много вырезано времени, это когда я двигаю журнал, чтобы кровью не испачкать, когда я руки обрабатываю спиртом».
«[Когда при взятии с меня объяснений следователь показал мне видео], я ужаснулся. Видео — с моей спины, лицо также снято потерпевшей, тоже с моей спины. В середине пластикового окна находился тайм-код. Я попросил увеличить и показать дальше видео. При просмотре видео, я выдал [следователю]: "Что это, прослушивающее устройство?". Она вскрикнула. Потом я ей показал, что [свидетель] Барыкин бегом убегает не в коридор где задержанные, а он убегает за пластиковое окно. Естественно, ручка за моим телом — так как видео снято со спины, никакой ручки там не видно. Видео было ускоренное, там также как здесь и не понятно куда и что, как говорится, происходит», — говорил Берсенев. При этом коллеги, вспоминал полицейский, часто шептались о том, что передавали друг другу некий «оригинал», который так и не оказался в деле из-за вмешательства могущественной спецслужбы.
Юрист «Комитета против пыток» Владимир Смирнов, представляющий интересы потерпевшей, отмечает, что, несмотря на странность своего рассказа, в ходе суда Берсенев вел себя «вполне адекватно». «Конечно, мы не знаем о том, что он рассказывал в частном разговоре со следователем, но, насколько я понимаю, он свято верит в эти все вещи про слежку, он говорит их на полном серьезе. То есть он говорит адекватные вещи, а потом точно также говорит и вот это вот. Он не производит впечатление шизофреника какого-то совсем неадекватного, но он свято верит в ту версию, которую озвучивает. Это не защита, не симуляция. Тем более, что если бы они хотели на дурку съехать, то это делал бы не он сам, а адвокат», — объясняет он.
«Раньше, возможно, такая версия тоже существовала, но обобщил он ее, добавив подробности, только на допросе в суде. Если смотреть по хронологии, то я себе лично представляю картину так — у него трудные жизненные обстоятельства возникли в 2014 году, возникли конфликты на работе, его захотели убрать. И он на этой почве видимо — что сейчас его подставят, что сейчас с ним что-то нехорошее произойдет — и увлекся такими переживаниями. Если человек на нервной почве постоянно думает об одном и том же, начинает воображать всякое, находясь в стрессе — то так оно и происходит», — считает юрист.
Оглашение приговора состоялось 4 мая 2018 года. «Я вину не признаю, считаю себя невиновным. […] В [смонтированном] видео используется повторение… Также не допрошены врачи, так как Петрова скрыла — она пыталась сказать на допросе, что она приходила дважды в травмпункт Советского района, хотя известно, что ей никто не отказывал в выдаче справки о повреждениях. [...] Она склонна к фантазированию. Есть характеризующее видео, как она себя вела […] Вину свою не признаю, и прошу суд вернуть на доследование доказательства», — сказал обвиняемый, выступая с последним словом. Суд с ним не согласился и назначил наказание в виде четырех лет лишения свободы условно.