СКР обвинял в ложном доносе после сообщения о пытках.
Заволжский районный суд Ярославля вынес оправдательный приговор заключенному исправительной колонии №1 Толибходжи Курбонову, которого СКР обвинял в заведомо ложном доносе после жалобы на пытки. Это следует из приговора судьи Марии Селезневой, копия которого есть в распоряжении РБК, ее подлинность подтвердил руководитель юридического департамента фонда «Русь сидящая» Алексей Федяров. Интересы Курбонова в деле представляла адвокат «Руси сидящей» Марина Горбова.
Дело против Курбонова по ст. 306 УК возбудил 22 мая прошлого года следователь следственного отдела по Заволжскому району управления СК по Ярославской области Родион Свирский. Спустя месяц, в июне 2017 года, он отказал в возбуждении уголовного дела по факту пыток другого заключенного той же колонии — Евгения Макарова. Видеозапись избиения, опубликованная спустя год «Новой газетой», привела к арестам оперативников ФСИН. В отношении Свирского сейчас ведется служебная проверка.
Потерпевшими по делу о ложном доносе Курбонова были инспектор-дежурный отдела безопасности ИК-1 Антон Емелин, младший инспектор Анатолий Голышев и начальник медчасти колонии Константин Дудышев. СКР полагал, что Курбонов оговорил их «из чувства мести и личной неприязни», которые у него возникли после примененных к нему мер взыскания.
Курбонов в марте 2013 года получил шесть лет колонии по делу об изнасиловании и был этапирован в Ярославль. В ноябре 2016 года он рассказал помощнику прокурора Николаю Ваганову, что за время заключения в ИК-1 его дважды избивали. Первый раз — в сентябре 2013 года после водворения в штрафной изолятор, сообщал он: тогда, согласно объяснению Курбонова, его пристегнули наручниками к двери, нанесли около 20 ударов и вывихнули челюсть.
Спустя год Курбонова, по его словам, избили снова, при этом пострадали и другие осужденные. «Потом всех осужденных выгнали на улицу. Там стоял прокурор [Алексей] Ельчанинов. Он — Курбонов — подбежал к нему, сказал про избиение. Прокурор записал его фамилию, подошел к тем, кто был в крови, записал их данные и ушел. Люди в масках снова завели осужденных в камеры», — цитируется в приговоре рассказ Курбонова.
В обоих случаях сотрудники медчасти колонии фельдшер Наталья Сулоева и начальник медчасти Константин Дудышев отказались снимать побои и оказывать ему медпомощь, указал Курбонов. Дудышев участвовал в первом избиении Курбонова, рассказывал осужденный. После второго избиения Курбонов попал в больницу; туда к нему пришел Ельчанинов и заверил, что его избили случайно, перепутав с другим осужденным, и что «такого больше не повторится».
Курбонов отправлял письма с жалобами в прокуратуру Москвы и Ярославля, но ответов не получал. «Поэтому, когда в 2016 году в его ПКТ (помещение камерного типа) зашли три прокурора и спросили, есть ли жалобы, он сказал, что есть просьба больше к ним не приходить, так как после прихода прокуроров их бьют и никакого результата по жалобам нет», — говорится в приговоре.
В итоге в конце 2016 года по сообщению Курбонова назначили доследственную проверку. В январе 2017 года заключенный просил прекратить проверку и сообщал, что не имеет претензий к сотрудникам колонии, «которые причинили ему физическую боль». Проверка кончилась отказом в возбуждении дела.
Сотрудники ФСИН заявляли в суде, что не применяли насилия к Курбонову. Их сослуживцы подтверждали, что не слышали о случаях избиения заключенного и не видели у него травм, что медицинская документация в колонии ведется строго и скрыть факты насилия практически невозможно.
Один из инспекторов заявил на заседании, что по поводу Курбонова «сожалеет об отсутствии смертной казни», указано в приговоре.
Похожие показания дали и двое осужденных: они отметили, что Курбонов часто провоцировал конфликты и оказывался в ШИЗО. При этом свидетельства Курбонова об избиениях подтвердили пятеро осужденных.
В итоге судья Селезнева пришла к выводу, что умысла на заведомо ложный донос у Курбонова не было. В частности, сообщая прокурору об избиениях, он не проявлял инициативы: напротив, у него «было мало возможностей отказаться от дачи объяснения прокурору, действующему в рамках служебного задания». К тому же у заключенного объективно не было возможности собрать правдоподобные доказательства насилия, подчеркнула судья, ссылаясь на нормы международного права.